Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Да, одна Борина сестра в живых осталась. В Белоруссии. Ее муж успел отправить вместе с детьми из оккупированной зоны. Потому что он работал секретарем райкома, а в войну стал командиром партизанского отряда и понимал, что его семью не пощадят. Кто мог представить, что убивать будут всех? Всю деревню.
Так сестра одна и выжила с четырьмя детьми: еще и пятого родила после войны.
Правда, если бы не Боря, могли и не выжить. Попала она совсем в чужое село, с трудом нашла угол – кто пустит с малыми детьми, голодали страшно, ни работы, ни скотины. А Борин полк в это время как раз через Белоруссию на запад двинулся, и несколько машин в соседнюю часть отправляли. И вот тут совершил он должностное преступление. Нагрузил одну из машин продуктами, выписал направление в часть и сказал шоферу: «В этом районе моя сестра с детьми умирают с голоду. Отвезешь им продукты – спасешь. Не отвезешь, – Бог тебе судья, вряд ли нам суждено еще раз встретиться». И представляешь, отвез! Машину продуктов, в сорок третьем году, в голодной Белоруссии. Ведь мог продать за бешеные деньги. Так они и выжили.
Нет, конечно, не встретились. Он и имени того шофера не спросил.
Да, я ведь про Бориных детей стала рассказывать.
Мальчику тогда только пять лет исполнилось, на самый его день рождения Сонечка и отошла. Нет, на похороны не взяли, хоть на время хотели скрыть от ребенка такое ужасное горе. А он и не спрашивал ничего, сидел у соседей тихо-тихо, а под вечер подходит к соседке и говорит: «Тетя Валя, моя мама умерла». Так и помнит всю жизнь.
Смотри, девочка-официантка опять около нашего столика стоит. Ах, сок принесла?
– Спасибо, спасибо большое.
Ой, что же я с ней на русском языке говорю…
Да, Диночка моя, как узнала про беду эту страшную с Соней, просто взмолилась: «Мама, давай возьмем у дяди Бори детей! Хотя бы девочку».
Я ей говорю: «Ты с ума сошла. Разве ж дядя Боря нам ее отдаст?»
Она молчала-молчала, долго так, а потом и говорит: «Значит, надо тебе за дядю Борю замуж выходить».
А вечером того же дня Боря приехал. Я собралась быстро, что мне там было собирать… И Диночка, как мышка, платьица да учебники сложила. Даже Прасковья молчала, только сундук свой запаковывала да вздыхала.
Квартира у них тогда в военном городке была, под Москвой. Иду, и ноги мои немеют, не могу порог переступить. И Боря все никак ключ подобрать не может, руки у него стали дрожать. Открыл наконец, и вдруг выбегает навстречу девочка, крошечная, толстенькая такая, в красном платье, а на кокетке – белая вышивка: «Ой, мамичка приехала!» Так я ее и подхватила.
Да, что тут рассказывать: целая жизнь прошла. Ты и так все знаешь.
И как квартиру новую получали, радовались – три комнаты. А что рядом электричка проходит, так даже удобнее. Диночка с подружкой приспособились на ней в институт ездить – до Курского вокзала.
Все люди знают о дорожных авариях, но как представить, что с тобой такое случится? Я сколько ночей потом не спала и все думала – не может быть!
Нет, никогда я больше не встречала ту подружку, боялась она меня, как увидит – спрячется. Да разве она виновата, что жива осталась. Моему горю не поможешь.
С мальчиком мне много пришлось повоевать – так пел хорошо, весь в маму, а заниматься не любил. Музыкальных школ еще мало было, конкурс огромный, а его сразу приняли. И вот каждый раз скандал: не хочет идти. Но не могла я его музыку бросить, ради Сонечки не могла. Прибегала с работы, хватала за руку – и на автобус. Да, два квартала, в нашем-то районе только через десять лет построили.
Нет, конечно, не жалею. И он не жалеет, так хорошо играть научился. Он и в школе выделялся, очень, говорили, техника хорошая.
Но так меня и не полюбил. Не смог простить, что я вместо его мамы. Еще в детстве, помню, сидит, на пианино играет, и все почему-то джаз, а сам думает, думает. Гости придут, он поздоровается, и в свою комнату, ни с кем не хочет общаться.
Но, знаешь, сейчас я понимаю, это было самое лучшее время: дети маленькие, мы еще не старые. И дом был – дом, и обед – обед. Я и сейчас меньше десяти котлет не могу приготовить, как-то странно мне. А помнишь, я тарелки купила, с сиренью? Дефицит, ничего не достанешь, и вдруг – целый сервиз. Я его перед отъездом подарила соседям, хороший сервиз, почти ничего и не разбилось.
Ой, смотри, еще что-то несет, такое красивое и с огнями. Мороженое?
Да, очень вкусное.
А помнишь, как открылся Дворец съездов, и там был замечательный буфет? Вот в таких же вазочках продавали взбитые сливки. Я сразу не поняла, думала, что мороженое. Красиво, а есть не могу, приторно очень. И оставлять жалко. И еще были разные фруктовые коктейли в бокалах с трубочками. Ты только не смейся, я тогда эти трубочки потихоньку в сумочку положила, думаю, надо детям показать.
Да, но здесь красивее, конечно. Салфетка, смотри, вся в розочках вырезана. А что если я ее с собой возьму, просто на память?
Да, вот так жизнь пролетела. А ведь и хорошее было. И на море мы с Борей съездили, в военный санаторий. Кажется, столько горя у каждого накопилось, а все помню: и какие цветы цвели, и как море шумело. Мы с ним взяли билеты на пароход – настоящий, огромный пароход, из Ялты в Одессу. Шикарная каюта, все белоснежное, блестит. И тут началась качка. Ха-ха. Представляешь. И главное, я – ничего, а Боря еле живой, зеленый весь. И стыдно ему – ничего раньше не брало, и выпить мог, и танцевать хоть до утра. Так мы больше на пароходе и не плавали.
Что ты говоришь, оставь, пожалуйста… Я понимаю, что здесь не проблема. В Грецию? И на Родос тоже?
Ах, куда таких стариков тащить!
Ну ладно, ладно, поговорим еще.
Да, вернулись мы с моря, а девочка наша замуж собралась. И ведь подумай, я рано вылетела, так она еще раньше, просто совсем ребенок. Все, думаю, конец институту, конец всей ее молодости! Я и упрашивала, и торговалась – отложить, на год, на полгода. Боря первый не выдержал, махнул рукой.
И стали мы готовиться к свадьбе.
А я на свадьбы не ходила с тех пор, как Диночка погибла. Все боялась людям праздник испортить. И вот что интересно, не было у меня слез. И голова вроде ясная. А как вспомню ее, начинаю кашлять, просто до рвоты, ничего с собой поделать не могу. И в больнице лежала, и в санатории. Со временем отпустило немного, а как увижу праздник, молодежь, дыхание перехватывает – и опять.
Но тут уж я себе сказала: «Всё. Хватит горем жить». В загсе, как посмотрела на свою девочку, такую красавицу, да с фатой, да в длинном платье, – и полились у меня слезы. Словно камень в душе растаял.
Главное, расстраивалась я совсем зря. Зять у меня очень хороший оказался. Порядочный человек, отец внимательный, труженик… И еще красивый. Я вот иногда смотрю в компании – он самый интересный.
Ну что зря смеяться, не понимаю.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
